Казахстан-2018: Борьба с радикалами — промежуточный итог
Для Казахстана сейчас как никогда важно понять какие сценарии религиозной экстремистской деятельности становятся наиболее вероятными.
{jcomments on}
Под экстремизмом понимаются любые преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Здесь речь пойдёт о религиозном экстремизме и его радикальных проявлениях.
На государственном уровне в Казахстане делаются шаги в целях систематизации работы по данному направлению. В конце марта 2018 года правительство утвердило новую Государственную программу по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2018-2022 годы. Её цели и задачи опираются на Концепцию государственной политики в религиозной сфере до 2020 года, в которой описывается проблемное поле для развёртывания деятельности разных управленческих структур, а также указываются направления взаимодействия разных позиционеров. Главная установка документов — недопущение использования религии в деструктивных целях.
Это не первые документы, направленные на борьбу с религиозным экстремизмом, терроризмом и радикальными проявлениями в обществе. Ранее действовала Государственная программа по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2013-2017 годы. Однако выполнение её трудно подвергнуть оценке, поскольку недостатком программы было отсутствие открытых данных по реализации планов. В новом документе этот недостаток преодолевается, а общество вовлечено как в разработку документа, так и в реализацию многих его положений.
Для Казахстана в принципе можно говорить о каких-то позитивных результатах работы. Естественно с оговорками, поскольку, как отмечают казахстанские и международные эксперты, проблема эта комплексная и решение её лежит в плоскости выработки согласованных решений различных, включая негосударственные, структур и по различным направлениям. Среди них: противодействие вовлечению молодёжи в экстремистские организации, развитие образования, включая религиозное, подготовка имамов, согласованная экспертная работа и возможность представления её результатов лицам, принимающим решения. И — конечно же – последовательное решение социально-экономических проблем сельского населения и внутренних мигрантов в города, особенно молодых людей.
Нельзя не видеть наметившиеся позитивные тренды. По данным АТЦ СНГ преступлений террористического характера на территории Казахстана было совершено в 2012 году – 78, в 2013 г. – 60, в 2014 г. – 79. А в 2016 году уже только 12. Преступлений экстремистской направленности: в 2012 году – 48, в 2013 г. – 38, в 2014 г. – 44. Начиная с 2016 года они пошли на спад. С 2013 года были предотвращены 27 акций насильственного экстремистского характера. В то же время эксперты не устают обращать внимание на недостаточность исключительно силовых методов борьбы с экстремистскими проявлениями в общественной жизни, особенно в условиях деидеологизации и слабой мировоззренческой подготовки людей.
Продвижение исламского проекта в Казахстане началось давно, ещё в советские годы. Фактически, с 60-х гг. прошлого века ученые-этнографы стали регулярно фиксировать признаки исламизации общественной жизни в республиках Средней Азии. По их мнению, ислам уже тогда стал образом жизни, в особенности, сельского населения.
С получением независимости этот процесс усилился, и стал открытым проникновением в общество исламских организаций и структур, а также деструктивных движений, прикрывающихся религиозной формой. Многие из них завладели умами местного населения. Исламистские движения опираются на оптимальные условия манипулирования сознанием людей: это маленькая «карта мира» — дальше своего малого окружения ничего не знают; ослабленные фильтры критического восприятия действительности; бедность, развод родителей, депрессия; десоциализация — утрата важных, ценностных критериев принадлежности к группе; желание уйти с периферии социального поля за счёт радикальных действий. На нынешнем этапе, когда в головах массы людей установилась мировоззренческая путаница, некоторые исламистские (не исламские!) структуры перешли к постепенному втягиванию в орбиту своего влияния не только сельских жителей и молодёжи, но и структур власти. Не случайно у группы т.н. «сабмиттеров» в Актобе, и у других движений экстремистской направленности были покровители не только на уровне местных властей, но им одно время потворствовали с высокого уровня управления.
Если количество мечетей в стране можно контролировать, то никто не считал количества молитвенных домов, не говоря уже о неизвестном государственным органам количестве подпольных школ ислама – «худжрах». А там ведётся постоянная работа по подготовке неофитов.
Учитывая эти тенденции, эксперты делают вывод об опасности сползания общества в один из негативных сценариев. Совершенно не обязательно, что так и произойдёт, но необходимо видеть все варианты. Если в стране на высшем уровне власти не озаботятся реальными мерами снижения уровня социальной напряжённости, а установление социальной справедливости не станет одной из главных целей, то реальная власть постепенно перетечёт к исламским структурам. Они установят шариат, к чему на тот момент будет стремиться уже большая часть общества.
Наиболее реализуемый в этом случае сценарий можно выбрать из 3-х возможных вариантов:
1) «Чеченский» начала 90-х гг., с введением шариата как главной регулирующей общественные процессы нормы. Этот сценарий наименее вероятен для Казахстана, т.к. ему противостоит казахский национализм и невозможность для большинства правящего класса страны упустить власть.
2) Египетский, с легальным, через выборы, приходом к власти структуры типа «братьев-мусульман» и их лидера Мурси. Этот сценарий требует очевидного превосходства какой-то одной из исламских структур над остальными, что в условиях Казахстана пока невозможно.
3) Турецкий, «эрдогановский», с мягкой ползучей исламизацией. Сценарий наиболее вероятный в условиях Казахстана, с сохранением позиции светского лидера, корпуса законов и исламизацией образа жизни, особенно в родственных и соседских общинах.
Этот путь более вероятен, если учитывать реальную структуру исламских организаций в стране. На сегодня это три уровня. На верхнем уровне расположились богатые семьи исламизированных предпринимателей. Каждая из них является пока замкнутой ячейкой, с владетельным хозяином и зависимыми родственниками, с клиентами и домашними «работниками». Координации между ними пока нет, к тому же они не признают главенство ДУМК. Там постепенно может вырасти лидер, который должен занять возможное место «казахского Мурси». На втором уровне расположены образовательные и агитационные структуры. На нижнем уровне – многочисленные джамагаты в сельской местности. Там образ жизни уже исламизированный, и шариат является повседневной нормой, регулирующей жизнь.
Таким образом, иерархии у казахских исламских структур пока нет, в связи с чем наиболее вероятен только 3-ий вариант сценария развертывания их деятельности. Это пока не главный сценарий для страны. Но в реальном управлении нужно видеть и учитывать разные возможности развития ситуации. Этот вариант развёртывания событий прямо указывает на необходимость решения социально-экономических проблем в обществе как базовое условие успешной борьбы с религиозным экстремизмом.