Флешки и религия: как молодежь Кавказа попадает в сети вербовщиков

«Бывший»

«Возле этой мечети взорвали тренера по борьбе, который был ярым противником экстремистской идеологии, убили несколько солдат, а там расстреляли полицейских, — водитель такси Абакар, который везет меня по Буйнакску, не сдерживается и переходит на нецензурную брань. — От ваххабитов одни проблемы: пудрят головы нашей молодежи, не дают спокойно жить и заниматься делами. А тех, кто пытается им противостоять, — запугивают».

О напряженной обстановке в районе напоминают два крупных блокпоста на 40-километровом участке горной дороги от Буйнакска до Унцукульского райцентра — поселка Шамилькала.

В поселке пересаживаюсь в машину к начальнику местного отдела полиции Нажмудину Нажмудинову. Ему тоже есть что рассказать. «Тут пару лет назад «лесные братья» убили местного бизнесмена, в тоннеле расстреляли чиновников, — Нажмудинов знаком с ситуацией не понаслышке. — А вон на том склоне силовики ликвидировали сразу пятерых боевиков. Еще совсем недавно здесь люди на шашлыки боялись выезжать. Сейчас, конечно, поспокойнее, даже оружие не всегда с собой беру».

В подтверждение своих слов Нажмудин отгибает правый край куртки, где должна висеть кобура с пистолетом.

В этот момент машина сворачивает с дороги и упирается в шлагбаум, по обе стороны которого из укрепленных пунктов торчат пулеметные стволы, — возле единственного въезда в село Гимры уже не первый год дежурит усиленный наряд полиции. Чтобы проехать дальше, водитель должен назвать адрес и данные того, к кому направляется, а также показать документы, содержимое багажника и салон автомобиля.

У большого двухэтажного дома нас встречает худощавый бородатый аварец. Заметно, что таким гостям он не рад, но тем не менее приглашает внутрь и разливает по кружкам чай.

Тридцатитрехлетний Газимагомед Халимбеков окончил три класса местной школы, работал пастухом и строителем, а четыре года назад сменил молоток на автомат и стал террористом.

«Мой старший брат Рамазан уже давно «ушел в лес». Дома он оборудовал целый бункер, который во время одного из обысков обнаружили полицейские, — Газимагомед плохо знает русский, поэтому периодически переходит на родной аварский. — Я испугался, что меня посадят за пособничество террористам, и сбежал. Несколько месяцев прятался у родственников. Вскоре на меня вышли люди из группировки «Имарат Кавказ»* и под предлогом болезни брата назначили встречу».

В условленный час Халимбеков явился в лагерь террористов, где получил автомат и инструкции, что и как надо делать. В лесу он провел около двух месяцев. «Мы передвигались группами по пять-шесть человек, почти каждую ночь меняли расположение. Когда светало, прятались под землей в специально оборудованных блиндажах, где всегда были гречка, рис, дошираки, чай, сникерсы, одежда и оружие. Все время боялся, что меня убьют», — вспоминает Газимагомед.

Опасения были обоснованные — силовики проводили в горах спецоперации, в прямом смысле доставая боевиков из-под земли.

В ходе очередной вылазки логово Халимбекова-младшего и его подельников обнаружили с помощью беспилотников и накрыли огнем из танков и с воздуха. Банда была разгромлена и частично уничтожена, Халимбеков чудом сумел сбежать, несколько дней прятался по лесам и отсиживался у родственников в селе, пока наконец не сдался полиции. Старшего брата Рамазана силовики вычислили и ликвидировали позднее.

«Я написал явку с повинной. Три недели меня продержали в ИВС, проверяя, не был ли кто-нибудь убит или ранен из моего автомата, а затем отпустили (согласно статье 208 УК, человек, добровольно покинувший НВФ и сдавший оружие, освобождается от уголовной ответственности, прим. ред.), — добавляет Халимбеков. — Сейчас занимаюсь стройкой и домашними делами. На всю жизнь уяснил, что ничего хорошего «в лесу» не найдешь».

Флешки и религия

Повальная вербовка молодежи в бандитские группировки началась в Унцукульском районе в середине нулевых. «Со строительством ГЭС и горных тоннелей к нам хлынули огромные денежные потоки. Соответственно, сразу образовались преступные группировки, желающие на этом заработать, — объясняет РИА Новости глава администрации и председатель Антитеррористической комиссии (АТК) Иса Нурмагомедов. — Район очень религиозный (Гимры — родина двух известных имамов Гази-Мухаммада и Шамиля), поэтому ребятам затуманивали головы псевдоисламскими идеями, а потом давали почувствовать вкус легких денег. В конце концов вся идеология перетекла в материальное русло».По словам членов АТК, большинство молодых людей уходят в лес ради легкой наживы и возможности хоть как-то себя проявить. «Ни о какой религии речи не идет, — рассказывает РИА Новости секретарь комиссии Магомед Гамзатов. — Одних заманивали в НВФ, вручая ключи от новеньких «Приор», другим достаточно было подарить боевой пистолет «Глок».

Деньги у лидеров бандформирований водились всегда. «Их финансировали из-за рубежа, потом они поставили на поток так называемый флешечный бизнес, — продолжает Нурмагомедов. — Бизнесменам, чиновникам и даже простым работягам отправляли видеообращения с требованием заплатить некий «исламский налог». Тех, кто отказывался, убивали».

Так общаки главарей пополнялись круглыми суммами, а ряды «лесных братьев» — новыми бойцами. Всю опасность сложившейся в районе обстановки Гамзатов почувствовал еще десять лет назад, когда боевики застрелили его отца Абдурахмана.

«Он работал мировым судьей и собирался баллотироваться на пост главы администрации, что очень не нравилось боевикам, считавшим себя здесь полноправными хозяевами, — говорит Магомед. — Тогда за несколько месяцев в селе Унцукуль произошло более двух десятков громких убийств.

«В итоге жители собрали народное ополчение и вместе с полицейскими стали дежурить на блокпостах, а также патрулировать леса».

Пик противостояния пришелся на 2013-2015 годы. За этот период сотрудники ФСБ и МВД уничтожили большинство ячеек и их лидеров. В том числе Магомеда Сулейманова, возглавившего «Имарат Кавказ»* после гибели «эмиров» Доку Умарова и Алисахаба Кебекова.

Спецоперации продолжались еще три года, пока в феврале 2018-го не ликвидировали последнего террориста по кличке Снайпер.

На своей шкуре

В кабинете местной администрации нас встречает невысокий коренастый человек со сломанным носом. Загид (имя изменено, прим. ред.) не скрывает, что в НВФ вступил сознательно и добровольно.

«После армии я увлекся религиозными роликами, — объясняет он. — Сначала ораторы рассказывали вроде бы правильные вещи о братстве и взаимопомощи. Потом жаловались, что наши братья-мусульмане погибают, защищая ислам, и нуждаются в помощи».

В 2013-м Загид собрал вещи и, не предупредив родных, уехал в Сирию, где записался в ряды одной из многочисленных террористических группировок. «Я считал, что там притесняют местное население, и хотел им помочь. Но на деле все оказалось иначе. Как-то нас послали отбивать хлебозавод у таких же братьев-мусульман, воюющих против правительственных сил. По сути, это был обычный бандитизм и дележ имущества, поэтому выполнять требование главарей я отказался», — рассказывает Загид.

Вернувшись из Сирии, он год и три месяца прятался в квартире у родственников. На улицу не выходил вообще — боялся, что поймают и посадят. Но в итоге все же написал явку с повинной. Ему повезло — попал под программу адаптации экс-боевиков к мирной жизни. Даже получил место водителя в местной организации. Кроме него, власти помогли найти работу еще 20 бывшим участникам НВФ, добровольно сложившим оружие, прошедшим проверку и доказавшим следователям, что у них на руках крови нет.

«Есть люди, которые не успели совершить преступлений, вышли «из леса» и возвращаются к мирной жизни, — говорит РИА Новости член Комитета Госдумы по безопасности и противодействию коррупции Адальби Шхагошев. — С ними работают адаптационные комиссии, созданные во всех субъектах Северного Кавказа.

Государство позволяет им определиться: где они сейчас, на какой стороне? Такую возможность им предоставили недавно. Еще 15 лет назад отношение к этому было совсем другим: «Причастен? Значит, террорист».

По мнению парламентария, программа адаптации необходима с точки зрения глобальной борьбы с самой идеологией терроризма. «Даже когда терроризм физически побежден в отдельно взятом регионе, идеология остается. Ею может воспользоваться любой радикал. Раньше идеологи объясняли, что дороги назад нет ни для кого, все будут уничтожены. А сейчас государство и общество в лице аттестационных комиссий говорят им: дорога назад все-таки есть», — подчеркивает Шхагошев.

Точечная вербовка

Между тем около 70 боевиков, больше 40 из которых — уроженцы селения Гимры, бежали за границу: на Украину, в Турцию и Сирию. Именно от них, по словам местных борцов с терроризмом, исходит основная угроза.

«Брат Магомеда Сулейманова Имангазали, скрывающийся в Турции, считается одним из самых мощных вербовщиков, — утверждает Гамзатов. — С помощью соцсетей и мессенджеров он продолжает агитировать молодежь. Причем работает как на массовую аудиторию, так и точечно на конкретных людей. Дошло до того, что некоторые гимринские подростки отказались от смартфонов, потому что им в мессенджеры регулярно писали из-за рубежа, объясняя, как «правильно жить».

По словам участников АТК, чем больше молодые люди оставляют о себе информации в социальных сетях, тем легче вербовщикам найти слабые места, на которые легко надавить. Например, такой болевой точкой может стать статус о несчастной любви, жалобы на безденежье или несправедливость.

По данным АТК, в зону риска вербовщиков попадает в основном молодежь в возрасте от 14 до 23 лет.

«Все начинается с безобидного бытового общения в соцсетях, перетекающего в обучение по религиозным вопросам. Затем молодые люди переходят в закрытые группы в мессенджерах с высоким уровнем криптозащиты, где и происходит вербовка, — добавляет представитель Национального антитеррористического комитета Андрей Пржездомский. — После этого определяется, где использовать новичка: за границей или дома в составе так называемой спящей ячейки, стать ли ему террористом-одиночкой или оказывать пособническую помощь».

Методы тонкой психологической обработки многие вербовщики, в том числе и Сулейманов, осваивали за рубежом. «Сын учился в каком-то египетском университете на теологическом факультете, — говорит отец террористов Али. — Сейчас он живет в Турции, я ездил к нему два года назад». Напомним: Имангазали находится в международном розыске по линии Интерпола.

Мать другого террориста Ахмеда Абдурахманова, уничтоженного в селе Гимры в 2015-м, теперь очень жалеет, что отправила сына в зарубежный вуз. «Он окончил девять классов и уехал в Сирию учиться на религиоведа, — Хадижат, в отличие от вдов и матерей других ликвидированных боевиков, не прячет лицо под никабом, но на вопросы отвечает неохотно. — Вернувшись в Дагестан, он заявил, что должен придерживаться «правильного пути Аллаха». Именно тогда, по оперативным данным, и вступил в НВФ.

Вместе с Имангазали в Турции скрывается еще один гимринский пособник террористов — Ахмед Алигаджиев. Экстремистскими убеждениями он также проникся в Сирии, когда учился в местном вузе. «Лекарства», чтобы вылечить его от радикальных идей, не нашлось ни у силовиков, ни у родного отца, который всегда был ярым противником ваххабизма.

«Я тоже мусульманин, я не знаю, кто прав, а кто нет, но уверен в одном: четки, в отличие от автомата, не стреляют, — подчеркивает Мухаммед Алигаджиев. — Увлечения сына я никогда не одобрял и говорил ему об этом, но он не слушал». Кроме сына, в НВФ также состояли племянник и зять Мухаммеда. Последний пропал без вести в Сирии в 2015-м.

Удар по идеологии

С терроризмом в регионе борются и ФСБ, и МВД, и Росгвардия, и ФСИН. Так, по данным Росгвардии, спецназ ведомства вместе с другими силовиками за последние три года нейтрализовал на Северном Кавказе более двухсот бандитов и уничтожил около пятисот схронов с оружием.

Местные и федеральные власти блокируют через Роскомнадзор экстремистские группы и каналы, находят их участников и проводят с ними личные беседы. Не прекращается работа по выявлению сторонников экстремизма, пособников террористов и так называемых спящих ячеек.

«Чтобы обеспечить одного боевика, бегающего по лесу, требуются как минимум пятеро обывателей, — объясняет РИА Новости сотрудник местного отделения ФСБ. — Один отвечает за покупку продуктов, другой — за оружие, третий — за связь, четвертый — за транспортировку».

По словам представителей АТК, с вдовами ликвидированных боевиков работают специально обученные люди — убеждают отказаться от радикальных идей. «Только сейчас эти женщины стали немного раскрываться, многие отдают детей в детсады и школы, хотя раньше были против этого», — отметили в комиссии.

В школы и детсады регулярно приходят представители муфтията, известные спортсмены, артисты. Частый гость — отец Героя России Магомеда Нурбагандова. Плакаты с его знаменитой фразой «Работайте, братья!», ставшей неофициальным девизом силовиков, расклеены по всему Дагестану.

«Каждый урок в школах начинается с пятиминутки, на которой учителя рассказывают детям об опасностях терроризма», — добавляет секретарь АТК Унцукульского района.

«Мы понимаем, что в любой момент беглецы могут вернуться, и должны быть к этому готовы. Ведь неизвестно, кто и когда встанет на их сторону».