О некоторых аспектах в формировании межрелигиозного согласия
Проблемы, связанные с религиозным согласием, в настоящее время поставлены развитием жизни во главу угла. Они объективны и бесконечно многообразны. Особую остроту им придает, в частности, постоянное обращение СМИ к религиозным вопросам, считает религиовед, руководитель отдела «Центра изучения и анализа» управления по делам религий Алматы Иванов В.А. Редакция предлагает познакомиться с мнением эксперта.
Президент Республики Казахстан неоднократно обращал внимание на необходимость дальнейшего укрепления общественной стабильности и формирования казахстанской идентичности, совершенствования межнационального и межконфессионального мира и согласия. Эта задача сделалась основной в сфере религиозной политики. Полагаю возможным сказать, что вынесенная тема представляет не только большой практический интерес. В плане обилия разнообразных публикаций в СМИ она нередко приобретает и политическое звучание.
В связи с этим мне хотелось бы предложить вниманию читателей вопрос, который тесно связан с освещением в СМИ религиозной ситуации и практикой взаимоотношений государственных органов и религиозных объединений, особенно в такой существенной их части, как идентификация и классификация.
В последнее время всё более обостряется противостояние между различными группами сторонников разных религиозных течений по вопросам применения терминов, связанных с определениями «Секта» и «Традиционная религия».
Особый накал полемике придает отсутствие указанных терминов в современной правоприменительной практике и отказ введения их в соответственные законодательные или праворегулирующие акты. Это нередко приводится в качестве аргумента в пользу отсутствия данных терминов вообще.
Имеется и иная крайность, когда некоторым религиям присваивается наименование традиционных, все остальные огульно причисляются к сектам.
Последнее время вопрос приобрел ненужную страстность, которая объясняется широким распространением слухов об изменении Закона Республики Казахстан, регулирующего положение религии.
В полемике практически постоянно выдвигаются разные предложения об ограничении или запрещении деятельности сект и проч. Как следует из положений законодательства, каких-либо «запрещенных» религий в Республике Казахстан нет. Религиозная практика любого человека, как и иные деяния всех граждан – атеистов, верующих, представителей религиозных объединений, – могут признаваться преступными только по решению суда и только в соответствии с законодательством Республики Казахстан.
Тем не менее, данные предложения часто подхватываются и широко тиражируются различными СМИ, что только обостряет общее противостояние сторонников и противников применения указанных терминов.
А между тем это просто метафизическая природа взглядов на данный предмет проступает при попытках соединить несоединимое, а именно, практику юридических запретов и произвольное экстраполирование указанных терминов. Да, эти термины, скорее всего, невозможно будет применять в правоприменительной практике. Но в религиоведении они всегда были, есть и будут, пока есть религии, пока они живут и развиваются. Иначе вся история религии должна быть переписана, начиная с первого века нашей эры. Взять хотя бы хроники Гая Светония Транквила, описывающего царствование императора Нерона. Две тысячи лет назад Гай начал употреблять этот термин (секта) в связи с христианством и всё человечество безропотно данный термин приняло. Всё, кроме части нашей аудитории, которая пытается развеять двухтысячелетнее заблуждение. И сами отцы христианства, причисленные к лику святых и блаженных, полторы тысячи лет вводили в заблуждение весь христианский мир, говоря о сектах (напр., блаженный Григорий Турский, епископ, 6 век н.э., один из величайших авторов не только христианства, но и истории ранней Франции, оказывается, добросовестно заблуждался). Или преднамеренно обманывали целые эпохи и церкви, что говорит о том, что необходимо пересмотреть решения Соборов и лишить их святости, запустить, как 70 лет назад, революционный процесс десакрализации.
Если принять эту малообоснованную точку зрения, то необходимо вносить весьма существенные поправки во все словари и учебники по истории религий для ниспровергателей этого вполне конституированного (две тысячи лет применения!) и целиком научного термина. Хотя есть такое философское понятие, как детерминизм, означающее, что, если определение существует, значит, существует и субъект, который оно обозначает. Разумеется, его надо применять правильно, что далеко не всем доступно, но это только говорит в пользу академической науки, а не журналистской практики и темпераментных полемистов.
Это, между прочим, прекрасно понимали и великие пророки. Об этом ясно говорил Пророк Мухаммед. Это признавали отцы многих религий, когда закладывали основы современных вероучений.
Можно также понять и представителей многих современных религиозных объединений, возражающих против применения данного термина. Их, конечно же, не устраивает практика его применения, когда все – от СМИ до представителей правоохранительных органов, как правило, безосновательно, применяют данный термин. Естественно, ни одной церкви не понравится, когда её на страницах СМИ объявляют сектой. Или в предписании какого-нибудь местного органа.
Не без помощи СМИ на уровне обыденного сознания закрепились представления о многих религиях «Нового Века», как о сектах. Разумеется, можно спорить о конкретном применении, но когда религии называются сектами, это говорит не в пользу авторов публикаций.
Так, практически повсеместно религия «Свидетели Иеговы» совершенно безосновательно именуется сектой, как и ряд других образований «Нового Века». Например, Евангельских Христиан-Баптистов также причисляют к данному «грешному» слову. Очевидно, это связано с наследием советской журналистики. А то, что баптисты насчитывают свыше трехсот лет церковной истории и в силу одного уже этого сектой быть не могут, никого не интересует.
Следует, очевидно, вспомнить известного американского философа Нибура, который говорил, что секта не длиннее одного поколения, дальше она превращается в религию.
Кроме того, любое вероучение претендует на истину. Без этого оно не будет вероучением, верующие перестанут быть верующими и проч. Поэтому именно данная конкретная церковь не есть секта. Её сторонники не являются сектантами. К прочим термин применяется правильно. Все остальные – да, секты и сектанты, только не представители конкретной религии.
Между тем является общепризнанным, что все религии должны жить в движении, они существуют в непрерывном движении внутри этого движения, в том числе и в движении духа – это непреложная истина. Еще Великий пророк Мухаммед говорил в Хадисах о вечном движении в религиях «людей Книги» – у Иудеев будет 71 ответвление, у Христиан 72, у Мусульман 73. То есть это то, что мы называем «сектой» (т. е. школой в самом первоначальном значении этого слова) и есть вернейшее свидетельство изменений, происходящих в конкретной религии. Свидетельство её жизни, свидетельство животворных сил, в ней имеющихся. Пусть это движение не называют сектой (хотя на деле это секты).
В классическом его содержании термин СЕКТА употребляется как общее обозначение различных религиозных объединений, формирований, движений и групп, отделившихся от главных течений в основных религиях и находившихся в оппозиции к ним в период становления или постоянно. Первоначально, как правило, СЕКТЫ И СЕКТАНТСТВО выступают с демократических позиций за изменение действующей церковной структуры, отмену или изменение в её иерархии. Нередко это оформляется в виде вероучебных или канонических изменений. В истории подобные изменения часто сопровождались потрясениями. Тем не менее, даже и в таком качестве они являются свидетельством наличия в конкретных религиях процессов социального обновления. Мир знал многие сотни сект в самых различных религиях и в различных проявлениях – от курьезных до трагичных.
Некоторые из них охватывали половину известного мира, имели вполне устойчивые церковно-государственные структуры, с тем, чтобы затем исчезнуть без следа (как, например, Арианство, уверенно конкурировавшее до 8-го века с Римско-католической Церковью на трех континентах), другие послужили плодотворным началом новых конфессий, давших свет веры целым народам и цивилизационная роль которых является общепризнанной в течение столетий.
Здесь имеется в виду протестантизм, выросший из того, что и раньше, и сейчас нередко на уровне обыденного сознания называют сектой, который включает в себя огромную часть христианства и послуживший хорошим стимулом для развития этой религии. Даже та часть её, которая не приняла его новаций, которая боролась с ним, объективно видоизменилась под влиянием движения религии, движения религиозного духа, движения внутри церкви.
Этим мир обязан тому, что сейчас пытаются стыдливо замолчать или безграмотно исказить некоторые комментаторы – сектам, сектантам, сектантству, как глубоко религиозному явлению.
Можно попытаться ответить на вопрос – откуда такое отношение к данному термину?
Не секрет, что оно перекочевало к нам из советской правоприменительной практики, когда традиционные религии были вполне регулируемыми, подавляемыми и закрываемыми. Только отдельные группы продолжали жить церковной жизнью в полулегальном состоянии. Борьба с ними была, по большей части, бесполезной и безрезультатной. Не в последнюю очередь образ «империи зла» связан с этой борьбой.
Именно тогда в документы и труды ряда религиоведов советской школы проник этот термин с совершенно искаженным содержанием. Насколько он затемнял государственно-религиозные отношения, показывает пример из практики 80-х годов. В г. Никольском Джезказганской области председатель комиссии содействия по соблюдению законодательства о религиозных культах при рассмотрении на комиссии вопроса о противоправной деятельности сторонников Совета Церквей Евангельских Христиан-Баптистов внесла в протокол в качестве примера данные о том, что в этой общине есть какие-то «секции». В дальнейшем было установлено, что представитель местной власти имела в виду именно термин «секта», который она перепутала с хорошо известными ей секциями (она курировала и спорт, и образование и проч.) и совершенно не знала, что означает слово «секта».
Подобное применение термина ставило фактически вне рамок законной деятельности крупные религиозные формирования, которым на этом основании отказывали в узаконении их деятельности. Например, пятидесятникам ввиду этого предъявлялось требование влиться в Союз с баптистами. Наконец, они просто были объявлены изуверской сектой со всеми вытекающими запретительными последствиями.
Такая трактовка термина «секта» была унаследована из государственно-правовой практики Российской империи, когда существовали религии государственные и терпимые. К тому, что именовалось тогда сектами, отношение было сугубо отрицательное, а практика, даже начала ХХ века – вполне варварская и дикая. Достаточно вспомнить обращение Обер-Прокурора Святейшего Синода К. П. Победоносцева с требованием делать сектантам соответствующие отметки в паспортах и отнимать у них детей. Советская религиоведческая наука объявила его эталоном религиозного реакционера, но идеи позаимствовала и творчески развила.
После легкой и короткой оттепели 20-х годов и погрома, учиненного тем религиям, которые принято называть традиционными, вновь вернулась практика подавления и религиозных меньшинств, которые унаследовали из дореволюционного прошлого и мало кому понятное наименование «сектанты», надолго ставшее жупелом СМИ на неограниченно долгий период. При этом, как ни странно, также вполне сохранялось и такое явление, как разнообразные оттенки правового субъективизма.
Вполне понятно и не должно быть сколько-нибудь осуждаемым отношение известных ученых советского периода к проблемам сектантства в СССР. Как правило, чаще всего они ограничивались чисто описательной частью, причем, материал был, главным образом, дореволюционным или периода 20-х годов (Клибанов А. И., Митрохин Л. Н., Угринович Д. М. и др.). При всей объективности отражаемой ими картины, существовали жесткие идеологические рамки, которые, даже с учетом академического авторитета, не могли преступить мэтры советского религиоведения.
Считалось естественным, что на рубеже средневековья и зарождения буржуазного общества секты сыграли большую положительную роль, т. к. были прогрессивным движением против застывшего реакционного строя. Но затем, после смены формаций и торжества идей социализма, они превратились из религиозной формы социального протеста угнетенных классов в реакционное антиобщественное движение с использованием религии. В течение длительного времени сектантство трактовалось, как исчезающий пережиток и всячески преследовалось.
В качестве неоценимого вклада советских религиоведов в развитие правильного понимания сектантства, как явления, следует отметить то, что они объективно подвели последующие поколения исследователей к более широкому видению этой дефиниции и дали толчок дальнейшим конкретным исследованиям в этом направлении.
Как показывает современное рассмотрение данного вопроса, он имеет в настоящее время, скорее, политическое, а не религиоведческое наполнение. Наследие прошлого продолжает довлеть и не только над обыденным пониманием сектантства, как явления обусловленного и вполне исторического.
Не случайными представляются в ряде журналистских публикаций требования запретить секты законодательно. Как в связи с этим не вспомнить великого Прудона, предлагавшего начеканить серебряные монеты из лунного света! Это рекомендации одного порядка.
Данное предложение (о запрещении сект законодательно) представляет большой интерес именно ввиду его политического характера, т. к. на исполнительную власть возлагается право и обязанность определять – что является сектой и какие меры к ней применять. То есть в условиях отделения религии от государства заведомо нарушается конституционная норма, позволяющая гражданам самим определять, во что им верить, чему поклоняться и проч. На эксперта – неверующего или инаковерующего, возлагается функция решения судеб верующих сограждан. Такое предложение вполне созвучно и сравнимо с деяниями Победоносцева. Это можно объяснить общей религиоведческой несостоятельностью нынешнего журналистского образования.
Неоднократно обращалось внимание на недопустимость совмещения принципа отделения религии от государства и необходимости государственной идентификации религиозных взглядов верующих. На наш взгляд, предложения о запрете сект идут по части принудительного определения принадлежности к сектантству еще дальше.
В заключение хотелось бы призвать читателей проникнуться пониманием значимости вынесенных на обсуждение идей, а СМИ – внести свой вклад в подлинное сотрудничество СМИ и религий.