Важно понять какие сценарии религиозной экстремистской деятельности становятся наиболее вероятными»
Сетевые СМИ о терроризме и экстремизме
{jcomments on}
Сергей МАСАУЛОВ — Для Казахстана сейчас как никогда важно понять какие сценарии религиозной экстремистской деятельности становятся наиболее вероятными. Под экстремизмом понимаются любые преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Здесь речь пойдёт о религиозном экстремизме и его радикальных проявлениях.
На государственном уровне в Казахстане делаются шаги в целях систематизации работы по данному направлению. В конце марта 2018 года правительство утвердило новую Государственную программу по противодействию религиозному экстремизму и терроризму на 2018-2022 годы. Её цели и задачи опираются на Концепцию государственной политики в религиозной сфере до 2020 года, в которой описывается проблемное поле для развёртывания деятельности разных управленческих структур, а также указываются направления взаимодействия разных позиционеров. Главная установка документов — недопущение использования религии в деструктивных целях.
Наиболее реализуемый в этом случае сценарий можно выбрать из 3-х возможных вариантов:
1) «Чеченский» начала 90-х гг., с введением шариата как главной регулирующей общественные процессы нормы. Этот сценарий наименее вероятен для Казахстана, т.к. ему противостоит казахский национализм и невозможность для большинства правящего класса страны упустить власть.
2) Египетский, с легальным, через выборы, приходом к власти структуры типа «братьев-мусульман» и их лидера Мурси. Этот сценарий требует очевидного превосходства какой-то одной из исламских структур над остальными, что в условиях Казахстана пока невозможно. Власть не успевает за темпом урбанизации Власть не успевает за темпом урбанизации 13.06.2018 17:006106
3) Турецкий, «эрдогановский», с мягкой ползучей исламизацией. Сценарий наиболее вероятный в условиях Казахстана, с сохранением позиции светского лидера, корпуса законов и исламизацией образа жизни, особенно в родственных и соседских общинах. Этот путь более вероятен, если учитывать реальную структуру исламских организаций в стране.
На сегодня это три уровня.
На верхнем уровне расположились богатые семьи исламизированных предпринимателей. Каждая из них является пока замкнутой ячейкой, с владетельным хозяином и зависимыми родственниками, с клиентами и домашними «работниками». Координации между ними пока нет, к тому же они не признают главенство ДУМК. Там постепенно может вырасти лидер, который должен занять возможное место «казахского Мурси».
На втором уровне расположены образовательные и агитационные структуры. На нижнем уровне – многочисленные джамагаты в сельской местности. Там образ жизни уже исламизированный, и шариат является повседневной нормой, регулирующей жизнь. Таким образом, иерархии у казахских исламских структур пока нет, в связи с чем наиболее вероятен только 3-ий вариант сценария развертывания их деятельности. Это пока не главный сценарий для страны. Но в реальном управлении нужно видеть и учитывать разные возможности развития ситуации. Этот вариант развёртывания событий прямо указывает на необходимость решения социально-экономических проблем в обществе как базовое условие успешной борьбы с религиозным экстремизмом.
Дмитрий ПОКИДАЕВ — «На Центральную Азию надвигается волна экстремизма» — Возвращение граждан стран Центральной Азии, воевавших на стороне радикалов, на родину – это вопрос самого ближайшего времени, убеждены эксперты и политологи. По их мнению, большинство экстремистов осядут в приграничных с Таджикистаном, Узбекистаном и Туркменистаном регионах Афганистана и будут рекрутировать так называемые спящие ячейки своих сторонников через интернет. Готов ли Казахстан противостоять вербовщикам?
По оценкам ташкентского Центра исследовательских инициатив, начиная с 2011 года только в рядах ИГИЛ в Сирии и Ираке воевало 9 тыс. выходцев из постсоветских стран, из них 3,5 тыс. из России, 1,5 тыс. – из Узбекистана, 1 тыс. с лишним из Таджикистана, остальные 3 тыс. приходятся на Казахстан, Кыргызстан и другие страны. По оценке председателя Казахстанского совета по международным отношениям Ерлана КАРИНА, в Сирии и Ираке воевало около 5 тыс. выходцев из Центральной Азии, при этом казахстанцев среди них набирается самое малое количество – в период с 2015-го по 2017 год в Сирию из Казахстана отбыло 255 человек, примкнувших в последствии к радикальным ячейкам. В открытом доступе есть также оценка российской Федеральной службы безопасности: в Ираке и Сирии на конец прошлого года присутствовало порядка 6 тыс. наемников из Центрально-Азиатского региона. Но в любом случае регион сталкивается с проблемой возвращения на родину достаточно внушительного числа радикально настроенных людей, прошедших специальное обучение и, что гораздо важнее, имеющих опыт участия в боевых действиях. Так что игнорировать эту проблему нельзя, к борьбе с этим новым вызовом надо готовиться, но здесь, по мнению директора ташкентского Центра исследовательских инициатив Бахтиера ЭРГАШЕВА, надо понять, что из себя представляют и чем собираются заняться боевики….
В Казахстане к самой идее контрпропаганды относятся достаточно поверхностно, считает исполняющая обязанности отдела международных исследований Казахстанского института стратегических исследований Анастасия РЕШЕТНЯК. Она напоминает, что в стране действует уже вторая по счету госпрограмма по противодействию терроризму и религиозному экстремизму в Казахстане на 2018–2022 годы, формально по сравнению с предыдущей программой в ней расширено медиа-присутствие государства в социальных сетях и на специализированных сайтах. На практике же, по словам эксперта, это присутствие остается формальностью.
Поэтому в соцсетях и на специализированных сайтах эта работа отражается в лучших традициях советского времени, говорит представительница КИСИ.
Самое же главное, что стратегия госпрограммы достаточно противоречива: ее разработчики признают, что терроризм не имеет ничего общего с религией, но антитеррористический контент делают имеющим религиозную окраску процентов на 99 вместо того, чтобы делать акцент на других факторах, становящихся питательной средой для радикализма.
«Большая проблема в том, что, если религия на самом деле не является настоящей причиной терроризма и радикализма, соответственно, как она может быть ответом на радикализм? – задается риторическим вопросом представительница КИСИ. – А все, что делается в данном направлении, имеет строгую религиозную окраску: есть неправильный ислам, последователи которого становятся террористами, и есть хороший ислам, и если вы будете следовать его канонам, будет все хорошо. И если условно не допускать в наш дом инфекции, то все у нас будет хорошо – но проблема в том, что все не так просто», – замечает она.
И добавляет: согласно социологическим исследованиям того же КИСИ, молодежь считает высокий уровень коррупции более серьезной угрозой для себя, нежели терроризм и экстремизм. А о том, как государство борется с терроризмом, вообще ничего не ведает, считая, что борьба с радикализмом – это дело исключительно спецслужб.
Проблема в том, что нынешнюю террористическую пропаганду в интернете, согласно прогнозу Эргашева, будут вести не пришлые амиры, а вчерашние соотечественники, которые знают все болевые точки в своих странах, – а потому формирование ими киберармий при таком уровне контрпропаганды более чем вероятно.
Никита ДАНИЛИН — «Почему Путин так и не победил ИГИЛ и какова вероятность вторжения террористов в Казахстан» — Казахстанский политолог Ислам КУРАЕВ рассказал, из-за чего война с ИГИЛ может длиться десятилетиями, а также объяснил, почему Казахстан для сирийских террористов – неприступная крепость — Уже не первый раз говорю, что военные действия на территории РК точно невозможны в силу своей особенной географии и погодных условий, да и демография у нас не соответствует территории. Теперь попробую объяснить, почему именно эти факторы:
География. Да, ландшафт нашего государства приспособлен к партизанской войне, но нужно знание региона, чего у ИГИЛ нет. Плюс ко всему наши города расположены слишком далеко друг от друга, растягивание фронта ничего не даст, нужна миллионная армия с тяжелой техникой.
Погода. Попробуйте представить, что будет с людьми, которые всю свою жизнь провели в теплой Сирии, а после поехали в холодную Центральную Азию, где ветры отмораживают части тела.
Демография. В Казахстане нет того количества людей, которые были бы сторонниками ИГИЛ, да и население наше их не поддержит, а без населения продвижение в города нереально.
Если не ошибаюсь, в Центральной Азии с 1991 года ожидают войну, но ее все еще нет и не будет в ближайшее время. Зачем террористам ЦА, в которой особо ничего нет, когда можно пойти в ту же Европу. Какое-то сомнительное запугивание населения идет. В иранской прессе аналогичные заявления, хотя недавно я дал широкое интервью иранским изданиям, где обрисовал реальную картину происходящего. Удивило, что они перестали раскачивать тему. А вот чего добиваются российские и наши СМИ, относительно непонятно.
«Казахстанцы не знают, что такое экстремизм и терроризм» — Директор Центрально-Азиатского института стратегических исследований Анна ГУСАРОВА — Мы привыкли, что терроризм – это взрывы, пострадавшая инфраструктура, погибшие люди, но к нему относится и угроза осуществления действий. На примере Казахстана таковой можно считать письма от ИГИЛ и “Солдат халифата” с угрозами, размещенные на просторах Интернета: “Если вы не прекратите помогать американцам в противодействии терроризму и экстремизму, в том числе в Афганистане, то получите теракты на своей земле”.
Другой момент – терроризм и террористы эволюционировали с точки зрения применения оружия. Это уже не только пистолеты, бомбы, это легкое оружие – нож, это транспортные средства – грузовик или даже легковушка, которая была использована в теракте в Таджикистане летом. Сначала на иностранных путешественников-велосипедистов наехали на машине, а потом убили ножом. Впервые в регионе использовалась техника ингимаси, это когда нападают небольшими группами, чтобы убить как можно больше людей.
Также называется 400–500 осужденных за экстремизм и терроризм, отбывающих наказание в наших тюрьмах. А сколько лиц радикализировалось, будучи уже за решеткой?
Вам никто не даст точной цифры, как не даст никаких гарантий, что человек, отсидев срок, проговорив определенные моменты с психологом, теологом, религиоведом, потом выйдет и откажется от убеждений.
Надо работать в плане предотвращения терроризма, чтобы эти цифры не росли. У нас же политика госорганов больше карательная, а не превентивная. Все максимально делается для того, чтобы найти, поймать и посадить, но не для того, чтобы предотвратить.
Мадина АИМБЕТОВА, Акмарал МАЙКОЗОВА – «Уроки немецкого, или Учтёшь чужие ошибки — избежишь своих» — Экстремизм и радикализация населения — проблемы, давно уже вышедшие за рамки отдельных государств и представляющие угрозу всему человечеству. Понимая это, Казахстан использует все возможности для получения полезной информации, особенно когда ею делится во всех ее проявлениях Германия. В том, что в этой стране накоплен немалый опыт борьбы с “чумой XXI века”, наш корреспондент убедился, пообщавшись с ведущими немецкими экспертами.
Директор Европейской академии Берлина Андреа ДЕСПОТ считает: корни радикализма, растут вовсе не из песков Сирии или гор Афганистана, как многие думают. Радикализация — доморощенный процесс, имеющий четыре стадии: вначале человек начинает обращать внимание на постулаты радикальной идеологии, затем интересуется причинами тех или иных явлений, принимает экстремистские идеи и потом уже действует в соответствии с ними.
В отличие от Казахстана, где большинство террористов (например, Саян ХАЙРОВ — единственный осужденный член группировки, устроившей резню в Аксайском ущелье, или Руслан КУЛЕКБАЕВ, расстрелявший полицейских в Алматы) познакомились с идеями радикального ислама в местах не столь отдаленных, в Германии согласно исследованиям люди чаще всего радикализируются благодаря своим близким и друзьям. На втором месте — мечети, затем Интернет, школы, и замыкают список тюрьмы.
По мнению депутата Бундестага Константина КУЛЕ, противостоять экстремизму и радикализации можно, если общество и государство будут отвечать на любое действие со стороны экстремистов. То есть если, к примеру, нацисты призывают убивать представителей других этносов — нужен быстрый и показательный суд, чтобы другим неповадно было. Герр Куле убежден: экстремизм зреет не в среде мигрантов, а там, где царят бедность, неустроенность и слабая представленность государственной власти. Поэтому, считает парламентарий, так важно урбанистическое планирование, чтобы не допустить появления гетто и депрессивных районов — плодороднейшей почвы для экстремизма.
В общем, нам в Казахстане есть что перенять у продвинутых немцев. Не зря же сказано: учиться на чужих ошибках лучше, чем совершать собственные.